Митрополит Архангельский Даниил: Несвятые святые Троице-Сергиевой Лавры. Архангельская епархия Митрополит даниил архангельский биография

Предлагаем Вашему вниманию отрывок из книги Белый храм на высоких горах (С.Петербург: Алетейя, 2004) посвященный многогранному архиерею РПЦЗ, таланту-самородку, Владыке Ирийскому Даниилу (Александрову + 26 апр. 2010 г.).

Сегодня - день Чураевки. Она находится в тихом укром­ном уголке на реке Помпераг, более часа езды от Нью-Йорка. Мы отправились с моим новым другом, музыкантом Николае?. Качановым на его машине и около полудня были на месте.

Дом Георгия Гребенщикова стоит на горе. Говорят, раньше он был ближе к реке, внизу. Но когда начали строить нацио­нальную дорогу, дом перенесли наверх. Теперь он рядом с ча­совней Святого Сергия.

Мы остановились прямо у часовни со сверкающим купо­лом. Золотая луковица, казалось, прорастала стрелами своих молитв в самое небо. Обогнули бывший гараж Гребенщикова, где размещалась некогда типография известного издательства «Алатас». Зашли к Соболевым, русским эмигрантам послевоен­ных лет. Хозяйки дома не оказалось, и мы, обменявшись несколь­кими словами с ее мужем, слепым стариком Соболевым, пошли разыскивать епископа Даниила.

Его дом находился совсем рядом, сразу за поворотом до­роги, идущей мимо часовни. Дверь открыл старик с седой боро­дой, одетый в простую серую холстянку - упрощенный вид священнического подрясника. Это был сам епископ Даниил. Мы поздоровались, и он сразу же сказал:

Жду, давно жду. Извините за беспорядок. Всем гостям я всегда отвечаю: «Вы хотите видеть епископа Даниила? Так его нет дома. А я - его келейник».

Действительно, кухня, в которой мы оказались, была завалена старинными вещами: колоколами, курительницами, русскими самоварами, персидскими кувшинами и разнообразным сле­зным инструментом. Епископ Даниил - настоящий затвор-(, и, если бы не мучил его недуг - диабет, он наверняка не являлся бы на люди. А так приходится часто ходить в лавку за здуктами и вести размеренную жизнь.

Первое, что бросается в глаза при встрече с ним, - редкая самобытность и речи, и мышления, и всей его отшельнической жизни. Он - из старообрядцев. В часовне, на людях, службу ведет по новому уставу, у себя дома - служит по старому. Знает крюковое пение, которое за границей почти неизвестно. Поет редкие распевы, особенно прекрасен Богородичный распев.

Разговор сразу же начался о Гребенщикове, и я, не скрывая своих намерений, выложил, зачем приехал. Завязалась беседа, которая импульсивно касалась разных тем: то Гребенщи­кова, то самого епископа Даниила, то музыки, потому что Владыка и Николай Качанов сразу нашли друг друга - два знатока древней русской музыки.

Епископ Даниил рассказал, что приехал в Чураевку, когда Гребенщиков уже был болен и, потеряв речь, не мог ничего го­ворить. После смерти писателя и его жены, Владыке, тогда еще отцу Александру, перешла типография и то немногое, что было в доме. В свое время он окончил семинарию, освоив там печат­ное дело. Еще при жизни Гребенщикова начал думать об изда­нии книг и через три года после смерти писателя сам выпустил в свет его автобиографическую повесть «Егоркина жизнь». Поз­же стало тяжело работать одному, да и просто надоело, разоча­ровался в печатном деле.

Зафиксированное словоблудие - вот что такое печат­ное слово, - говорит.

Вообще у него было много разочарований. В Чураевку при­ехал с мечтой об уединении.

Говорили, стоит часовенка в лесу - вот я и приехал. Думал, буду служить. А оказалось, никому здесь мои молитвы не нужны. Они-то и на службы не ходят…

А что касается Гребенщикова, - продолжает епископ Даниил, - так это была только идея. Знаете, у писателей часто очень много фантазий.

Храм ли, скит ли он имеет в виду… Или алтайский Звени­город?.. Ортодоксальность, присущая епископу Даниилу, нача­ла медленно закипать. И церковь не та, и люди не те.

Разве им что-нибудь надо? Им ничего не надо.

Конечно, у Владыки свое сугубое мнение насчет Чураевки. Все-таки православное настроение берет верх. Тем более что приехал он в Чураевку, когда всё клонилось к закату, и Чураевка на «кладом захороненным». Да ведь и он тоже - клад захороненный. Сам того не знает, что, сохранив древности в душе, являет собой редкий тип самобытного русского человека. Это ничего, что взгляд на часовню отстраненный, Сергий сам службу служит.

Бывают книги для прочтения, - говорит епископ Даниил, - а бывают для почтения. Так же и церкви - есть приходские, монастырские и мемориальные.

Может, оно и так, но со стороны смотреть, из России, есть кусок русской истории, есть русская деревня Чураевка, затерявшаяся в американских лесах. И пока жива Чураевка, пока стоит часовня Святого Сергия, жива и мысль о чудесном ските, где гда-нибудь затеплится лампада и будет разгораться всё сильнее и сильнее во имя дня светлого.

Мы долго сидим, замерзли от холода, который пробирает-сяпо ногам. Владыка внезапно опомнился, подскочил даже.

Будем обедать. Приготовлю совсем особое кушанье - фалафель по-чураевски. Сейчас я буду поваром, а потом пономарем, а потом иеросхимонахом.

Фалафель - арабское блюдо, из бобовой муки делаются небольшие лепешки. Он усовершенствовал это блюдо, добавив в него рыбу и яйца. Изобретательность епископа Даниила про­является буквально во всем. Поехал на поклонение в Иерусалим, заинтересовался арабским и персидским языками. Хорошо знает персидскую литературу. Цитировал нам «Шахнаме». Всему учится, всё умеет, всё своими руками делает, мастерит сам. Создал несколько архитектурных проектов церквей. Две уже построены: одна - в Англии, другая - в Америке. Радуется, как ребенок.

Моя беда, - говорит, - в том, что я умею больше, чем могу.

Мы с Николаем Качановым бросились ему помогать. Хо­тели наколоть дров, чтобы растопить печку, всё-таки холодно в доме. Владыка запротестовал.

Послушание выше поста и молитвы. - Отобрал у нас топоры и усадил за стол.

Что будете пить, - спрашивает, - чай или кофе?

И здесь же, не дожидаясь ответа, начинает рассказывать очередную историю из своей жизни, которых у него великое множество.

В одном старообрядческом доме меня спрашивают: что будете пить - чай или кофе? Чай проклят на трех соборах, а кофе на семи. Понятно, что чай.

После обеда спешим в часовню Святого Сергия. На улице мороз, и мы стараемся побыстрее идти. Владыка долго возится с замком, наконец открывает двери, и мы оказываемся в ма­ленькой часовенке, в которой могут поместиться 10-12 человек. Теперь от внутреннего убранства мало что сохранилось со вре­мени Гребенщикова. Иконы простенькие. Были когда-то старин­ные, но дважды забирались воры - украли иконы. Умер Гребен­щиков, нет и хранителя. И всё-таки часовня замечательная, дух в ней живет. Рерих ее создавал, Гребенщиков строил, епископ Даниил служит.

Выходим из часовни и спешим в дом - Владыка службу будет вести. Поднимаемся на второй этаж, там домашняя цер­ковь. Зажигаются все лампады.

Вот теперь я пономарь, - весело напоминает епископ Даниил.

Мы осматриваемся и видим множество книг на многих язы­ках. Велик батюшка. Николай Качанов рассказывал позже, как однажды они встречались с какой-то немкой - она дивилась баварскому диалекту, которым владеет епископ Даниил. В углах комнаты подрамники и куски досок с начатыми иконами.

Владыко, Вы иконы пишете? - спрашиваю. А он сразу же парирует:

Прежде чем я был священником, я был иконописцем. Такой батюшка, сам у своих икон служит.

Всё в жизни возможно, но где же времени на всё взять. И снова сыплет шуткой.

Может ли верблюд пройти через игольное ушко? Может. Сначала нужно его постричь, затем скатать шерсть и сплести нитки . Кожу также можно высушить, порезать на тонкие-тонкие ремешки. Мясо сварить и разделить на отдельные волокна. А кос­точки тонко распилить.

И снова спрашивает сам себя: – Может ли верблюд пройти через игольное ушко? Может, но очень много времени потребуется. Долго.

Служим службу. Епископ Даниил облачился в монашеское одеяние. Поет старинные распевы. Раскачивает кадило. Молится. Вот она, Радонега!

Владыко, - говорю, - поехали на Алтай, в Россию Построим там настоящую Чураевку, будем службы вести.

От неожиданности он остановился, застыл даже. Ничего не сказал. Чувствую, хотел бы поехать. Подумал немного и говорит:

Сколько мне жить осталось, не сто же лет. Ну, лет десять-двадцать еще послужу.

Разве этого мало? - настаиваю.

Молчит батюшка. О чем думает, только ему одному ведомо.

На прошлой неделе с руководства приходом Сретенского храма в селе Заостровье был снят и переведен на служение в Свято-Ильинский собор Архангельска священник Иоанн Привалов. Привалов является последователем известного московского священника Георгия Кочеткова, еще в 1990-х годах попытавшегося реформировать православное богослужение.

11 января на Епархиальном совете, специально собравшимся обсудить ситуацию в Сретенском храме, было подчеркнуто, что ломка всего строя приходской жизни проводилась отцом Иоанном вопреки прямым запретам архиереев епархии – епископа Пантелеимона (Долганова), епископа Тихона (Степанова) и митрополита Даниила (Доровских). Совет также призвал священника к исправлению церковной жизни и принесению покаяния. Участники заседания просили митрополита Архангельского и Холмогорского Даниила назначить отца Иоанна клириком Свято-Ильинского кафедрального собора и благословить настоятеля собора, духовника епархии протоиерея Владимира Кузива взять священника под свое особое пастырское попечение.

По мнению Митрополита Даниила, в Заостровском приходе, действительно, проявились «некоторые нездоровые тенденции, которые связаны с тем, что ее члены являются прямыми последователями учения отца Георгия Кочеткова». Как подчеркнул митрополит, с жесткой критикой учения и деятельности Георгия Кочеткова выступал еще Патриарх Алексий: «...псевдомиссионерская деятельность в этом приходе (в Успенском храме в Печатниках, - ред.) ориентирована на привлечение духовно ищущих людей не ко Христу и в Церковь, а непременно в собственную приходскую общину.В этом приходе сложился совершенно нетерпимый в Церкви культ настоятеля, авторитет которого ставился выше авторитета Священноначалия. Тем самым попирались сами основы канонического строя; в общине грубо пренебрегали богослужебными церковными традициями. Эта община противопоставляла себя другим приходам Русской Православной Церкви, являясь, по сути дела, сектантски ориентированным сообществом…», с мнением Патриарха были солидарны и многие другие иерарахи и священнослужители.

Говоря об общине отца Иоанна Привалова, можно привести самый очевидный пример. По предложению Епархиального собрания, вторым священником в Заостровье был назначен иерей Петр Кузнецов - интеллигентный священнослужитель, оставивший Петербург, благополучную комфортную жизнь ради служения на Севере. Его отправили в далекое пинежское село, а он за год создал там приход, построил храм, не испугался ехать в глушь на неопределенный срок. Затем митрополит Даниил перевёл его в Архангельск, а потом и в Заостровье. И вот через некоторое время, когда митрополит Даниил выходил из Ильинского собора после воскресной Литургии, к нему подошли прихожане отца Иоанна Привалова, которые за этой же Литургией причащались Святых Христовых Тайн; они буквально преградили дорогу и стали требовать убрать из их храма отца Петра и вернуть отца Павла Бибина, который служил там раньше… Митрополит Даниил рассказывает, как он попытался пройти, но его схватили за рясу, так что с трудом устоял на ногах, да еще держали прямо перед ним телефоны и вели видеозапись. Пройти удалось лишь с большим трудом. Позже митрополит Даниил вызвал к себе отца Иоанна и рассказал ему об этом инциденте, и предложил представить такую картину: идет по Лавре наместник архиепископ Феогност, и вдруг ему преграждает дорогу какой-нибудь послушник, хватает за рясу и предлагает поговорить начистоту прямо сейчас… «Такой поступок многое бы сказал об этом послушнике – его смирении, уважении к наместнику, любви… Так и здесь», - говорит митрополит Даниил.

В Епархии о нововведениях Заостровского прихода знали, причем, архиереи епархии неоднократно просили отца Иоанна отказаться от них. По словам Митрополита Даниила, «на какое-то время он даже возвращался к церковному уставу, а затем все начиналось сначала».

«Говоря о Заостровском приходе, следует напомнить, что на протяжении многих лет он жил нормальной церковной жизнью, в том числе, несколько десятилетий после Великой Отечественной войны, пока в начале девяностых туда не был назначен новый священник, иерей Иоанн Привалов. С его появлением начались многочисленные изменения, которые вызвали непонимание и негодование местных жителей. Они не могли смириться с тем, как стало совершаться богослужение, искажаться устав, и в конце концов оказались вынуждены ездить в другие храмы. С отрицания вертикали иерархии начинались все ереси и расколы. Священник является авторитетом для прихожан, если находится в правильном русле; для священника таким авторитетом является епископ, для епископа – Патриарх и Архиерейский Собор. Выйти из послушания Церкви человек может только в том случае, если она исповедует ересь. Со стороны отца Иоанна мы видим именно измену церковной присяге», - считает Митрополит Даниил.

В этой связи он полагает в корне ошибочным мнение, о том, что, несмотря на эксперименты, жизнь общины в Заостровском селе вполне налажена, нововведения отца Иоанна принесли ему известность, в село приезжает много интеллигенции, поэтому спорить и подгонять деятельность священника под какие-то стандарты не нужно, поскльку разномыслие в Церкви может приносить пользу.

Разоблачает митрополит Даниил и миф том, что перевод отца Иоанна в другой храм мог быть вызван исключительно финансовыми причинами, поскольку на реставрацию Сретенского храма, якобы, выделялись значительные средства, и храм был богатым. «Тот, кто утверждает подобное, оскорбляет не только священников, но и самого отца Иоанна. Ведь на протяжении нескольких лет он самостоятельно подписывал акты-приемки работ по реставрационным работам без всякого контроля со стороны епархии. Кроме того, в беседе со мной отец Иоанн признался, что храм находится в тяжелом финансовом положении: нет новых облачений, необходимых книг, не хватает средств для закупки литературы в церковную лавку. Даже нет средств на содержание второго священника», - отмечает Митрополит Даниил.

Что касается Епархиального совета, то он прошел в доброжелательной атмосфере, все его участники имели возможность свободно высказать свое мнение. Причем, как отмечает Митрополит Даниил, Епархиальный совет обычно собирается по инициативе архиерея. Но нынешняя ситуация оказалась необычной – Совет собрался по просьбе священнослужителей и даже мирян. «Вообще следует отметить единодушие участников собрания. Ни один из них не предложил запретить отца Иоанна в священнослужении, хотя другие священники, я знаю, об этом говорили. Пользуясь случаем, хочу обратиться ко всем, кто счел принятое решение излишне мягким: перевод отца Иоанна был продиктован общим мнением участников. Судя по всему, это единственный шанс уврачевать этот недуг», - сказал Митрополит Даниил.

Вообще Митрополит призывает всех к миру, пытаясь с достоинством и даже с радостью воспринимать тот поток клеветы, оскорблений и даже угроз, которые в последнее время обрушились на священнослужителей епархии: «Я больше всего подвергся клевете за последние полгода, и именно со стороны последователей учения священника Георгия Кочеткова. Об этом знает вся епархия, говорить об этом можно открыто. Перестаньте осуждать, клеветать, поносить друг друга, и все сразу станет ясно. Я всех вас призываю к миру, который Христос принёс на землю. Несть человек, иже жив будет и не согрешит, грехи есть у каждого. Клевета и поношения лучше всего помогают их очищать. Как пишет святитель Иоанн Златоуст, если это правда, исправься, а если клевета – не обращай внимания и радуйся».

» готовит интервью с правящими архиереями Русской Православной Церкви. На наши вопросы уже ответили Предстоятель РПЦЗ митрополит Иларион, митрополит Минский Филарет, митрополит Владивостокский Вениамин, архиепископ Южно-Сахалинский Тихон, епископ Кронштадтский Назарий и другие. Сегодня представляем вниманию читателей беседу с митрополитом Архангельским и Холмогорским Даниилом.

Ваше Высокопреосвященство, в одном из своих интервью Вы сказали, что родились в верующей семье. Не могли бы Вы рассказать о своих родителях? Каким было Ваше детство, отрочество и юность?

Во времена лихолетья наш род не потерял веру, и это, конечно, заслуга моих предков. Особенно со стороны отца. Моя бабушка, молясь за своих внуков, просила не здоровья, не благополучия, не разрешения каких-то житейских проблем. Она просила одного, и просила очень усердно, посещая монастыри, раздавая посильную милостыню - просила, чтобы хоть один из ее рода стоял у престола Божия. Когда я был маленьким, бабушка водила меня в храм и все говорила: «Хоть бы ты стал батюшкой...» Конечно, ребенку трудно было это понять, тем более без опыта личного общения со священнослужителем. Такие были времена: в лучшем случае можно было подойти на исповедь и сказать несколько слов, больше никакого доступа к священникам не было.

Я регулярно исповедовался, причащался, читал духовную литературу; с детства очень любил читать Евангелие. Слава Богу, у нас были и духовные книги, и иконы, с этим не было особых проблем (это было в 60-70-е годы). Были жития святых, проповеди Илии Минятия, Исаак Сирин был, Ефрем Сирин... Для души было всё, не было только, как я сказал, общения со священниками. Город почти миллионник, всего три храма, священнослужители всегда очень заняты: кто-то умирает, кто-то болеет, кого-то нужно причащать, службы служить...

Потом настала пора идти в армию. Был Великий пост (в нашей семье всегда соблюдали посты); я специально особенно сильно постился, даже не вкушал рыбу, и ушел в армию на второй день Пасхи. Для меня Пасха 1979 года была какой-то особенной, ведь призыв на службу воспринимался как радостное событие.

После армии Вы закончили Одесскую духовную семинарию и Московскую духовную академию. Почему Вы решили получить духовное образование?

Отслужив полтора года, я пришел в отпуск и познакомился с замечательным священнослужителем - у него был тогда свободный вечер. Это был мой первый «контакт» со священником, и он закончился тем, что мне сказали: «Приедешь после армии - и твоя жизнь изменится».

До этого я думал остаться в армии, пойти в военное училище. Мне нравилась дисциплина и нравилось то, что ответственность распределялась очень четко, всегда можно было понять, где граница твоих обязанностей и твоих полномочий. Но за последние полгода желание оставаться пропало, весной я уволился и приехал домой. С этим священнослужителем мы полетели к митрополиту Зиновию (Мажуге) в Тбилиси. Владыка Зиновий сейчас причислен к лику святых, а тогда он служил в храме Александра Невского, ему было уже около 90 лет. Он сказал: «Иди в семинарию, это твой путь. Поступишь и будешь иподиаконом у митрополита».

Так и произошло. Я сдал экзамены, меня зачислили, ещё не началась учеба. Идет всенощная, после помазания выходит старший иподиакон, берет меня (а мы стояли на клиросе), заводит в алтарь и говорит: «Иди к владыке под благословение». Владыка спрашивает: «Кто вы, откуда? А, с Воронежа, это моя первая кафедра... Вы поступили? Вот вам первое послушание: будете у меня иподиаконствовать».

Так сбылись слова владыки Зиновия, и у меня началась совсем другая жизнь. Когда поступаешь в семинарию, возникает ощущение, что включили пятую передачу, а в себя приходишь, уже когда этот путь заканчивается. А дальше-то что? А дальше - Московская духовная академия.

- В 1985 года Вас постригают в монахи. Как Вы приняли решение о монашеской жизни?

- Поступив в академию, я был восхищен Лаврой, в первую очередь - монахами, которые в ней жили и часть из которых училась вместе со мной на курсе. Это были замечательные, глубоко духовные, кристально чистые души, и мне тоже захотелось быть в их числе. И так получилось, что, по милости Божией, меня взяли в Лавру послушником.

Само решение о монашеской жизни далось непросто. Монашество налагает очень большую ответственность. Не хотелось попасть не в свои сани. И вот однажды (когда мы уже несколько месяцев отучились) подходит ко мне наш староста и говорит: «Слушай, пойдем вместе писать прошение в монастырь». Я на него смотрю так и спрашиваю: «А с чего ты взял, что я собираюсь в монастырь-то?», - я ведь сам для себя ещё не принял решения, и мне, конечно же, было интересно, откуда у него такая мысль. А он на полном серьезе отвечает: «Я слышал, как ты с кем-то разговаривал и сказал, что нужно писать прошение и идти в монастырь».

А я такого никогда никому не говорил! Это было для меня слишком важно, я просто не мог такого никому сказать. А староста говорил совершенно искренне! И у меня сразу возникла мысль - не моя мысль, она откуда-то пришла: «Это воля Божия». Тогда я спросил его: «А чего ты ко мне-то подошел?» - «Да вдвоем как-то смелее» - «Ну пошли». И мы пошли, написали прошения, потом встретились с отцом-наместников, а потом я поехал домой на каникулы. Мне тогда было 25 лет. Приехал и сказал маме: «Я написал прошение в монастырь». Мама ответила: «Это твой путь, тебе и выбирать». Так я оказался в монастыре.

Потом снова учился, учился... Потом стал помощником благочинного - благочинным Лавры тогда был нынешний владыка Онуфрий, предстоятель Украинской Православной Церкви. А в 1988 году его назначили наместником Почаевской обители, и он все передал мне. Я тогда очень волновался, никак не мог с этим «смириться»: «Отец благочинный, ну как же вы меня бросите здесь одного?» Одно дело, когда ты выполняешь, что тебе скажут, а другое - когда ты сам принимаешь решения... Владыка отвечал: «Ничего, ты же был у меня помощником, ты уже все знаешь, все понимаешь». А мне хотелось уцепиться за его рясу и не отпускать! Тем более, что, нужно сказать, владыка Онуфрий - необычайный человек. У него есть такие дары, которых я ни у кого из священнослужителей не встречал. Он очень много мне дал.

В первую очередь я тогда пошел, конечно, к духовнику - отцу Кириллу (Павлову). Расстроенный весь... Отец Кирилл обнял мою голову, прижал к себе и сказал: «Неси, неси это послушание. Это тебя преподобный Сергий поставил, неси». Потом я поехал к одному знакомому батюшке в Липецкую епархию, ему тоже пожаловался. А он так серьезно меня выслушал и сказал: «Да, у тебя не по годам послушание, - мне тогда ещё не исполнилось 28 лет. - Но ты смиряйся перед братией, и преподобный Сергий будет тебе всегда помогать». И в самый первый день моего послушания случилось такое маленькое чудо, что я понял - это специально для меня, и мое сердце успокоилось.

Бывает, кто-то заболел и не может нести послушание, например, у мощей, и нужно найти ему замену. Идешь к такому-то монаху (мобильных телефонов тогда ещё не было) и говоришь: «Слушай, брат, иди срочно постой у мощей преподобного Сергия». А иногда прибегаешь - и нету этого монаха. Он то ли к кому-то в гости ушел, то ли в храме, то ли к нему приехали знакомые, и он где-нибудь около Успенского собора с ними беседует, то ли в академию пошел - он там учится. То есть человек в Лавре, но найти ты его не можешь. А мне в первый день нужно было срочно заменить трех монахов! Я думаю: нужно вот этого, этого и этого. Где их найти? Смотрю в окно - идет один из них. Я выбегаю, все ему объясняю, он говорит: «Понял, благословите». Я поворачиваюсь - идет второй! Я ему: «Как хорошо, иди делай то-то и то-то»... Собираюсь вернуться в келлию - третий идет! Специально будешь звать - они так не придут, а чтобы все трое в одно время, в одном месте, не сговариваясь... Для меня это было чудо Божие!

Благочинный в Лавре отвечает за очень многое. Пишешь расписание богослужений - один служит на ранней, другой - на средней, третий - на поздней. Пять Литургий у нас было в воскресный день, и на каждую нужно всех назначить: кто пономарит, кто поет, кто исповедует. Затем послушания - кто чем занимается. Если монаху нужно, например, кому-то квартиру освятить или ещё зачем-то выйти в город - он идет к благочинному. И прочее.

Это послушание очень ответственное и неспокойное. Тебе постоянно звонят, постоянно стучат. Только откроешь Евангелие почитать - бух-бух-бух: «Отец благочинный, у меня такая беда приключилась...» Что-то надо посоветовать, что-то ещё...

Плюс у нас было двадцать шесть, говоря светским языком, объектов (а сейчас ещё больше) - храмов, подворий, часовен, которые находятся за пределами обители. Здесь то же самое: кто-то приболел - нужно туда кого-то послать, и так далее. И ты постоянно в заботах, у тебя нет свободного времени. Редкие минуты счастья - когда ты заболеваешь!, Какой-нибудь грипп свалил, лежишь. После двенадцати ночи хождения прекращаются, ты спокойно читаешь, делаешь, что хочешь. Утром тебя никто не поднимает, все на братском, потом ранняя Литургия, и так до восьми-девяти часов - твое время.

И вот с одной стороны, например, вирус подцепил, температура, или кашель, все воспалено внутри, с другой - есть возможность читать Святых Отцов... А это то, чего нам всегда не хватает. Этим нужно жить, это нужно вобрать в себя, как воздух. Не случайно святитель Игнатий Брянчанинов и другие Отцы Церкви пишут, что по своему внутреннему воздействию чтение Святых Отцов приравнивается к молитве.

У Симеона Нового Богослова был учитель - Симеон Благоговейнейший. Он дал ему такой наказ: один час молиться, один час трудиться и один час читать Святых Отцов...

Более 15 лет Вы несли различные послушания в Троице-Сергиевой лавре. Какое значение для Вас лично имеет эта святая обитель?

Лавра - это мой дом. Это место, где я духовно родился, это питательная среда, которую можешь оценить только тогда, когда ее лишишься. С тех пор, как я оказался на Сахалине, для меня было особенно радостно - и необходимо - приезжать в Лавру, чтобы «подзаряжать» свои духовные «аккумуляторы».

11 ноября 2001 года состоялась Ваша хиротония во епископа Южно-Сахалинского и Курильского. Девять лет Вы занимали эту кафедру. Какова специфика самой восточной епархии Русской Православной Церкви на территории России?

Специфика заключается в том, что, во-первых, это была одна из новообразованных епархий. Во-вторых, там ничего не сохранилось. Не было не только материальных святынь - поклонных крестов, часовень, храмов, монастырей, но и опыта богообщения, какой можно встретить в семьях с традиционным православным укладом. Это связано с тем, что до 1989 года на Сахалине, на этом огромном острове, не было ни одного прихода, ни одного храма, ни одной часовни и не было священнослужителей. Традиция прервалась, и нужно было все восстанавливать. Этот процесс затрудняла ещё одна особенность - удаленность от центра. На Сахалине, на острове, высокие цены на любые товары - в Хабаровске одни, а на Сахалине другие.

Ну и самая большая проблема, конечно, в кадрах. Жатвы много, а вот делателей... (ср. Мф. 9:37). Основная масса священнослужителей в нашей Церкви - женатые, часто у них бывает много детей, а такой священник просто не мог выжить в этих поселках на Сахалине. А местные жители, выросшие вне традиции, не могли найти из своей среды кандидата в священнослужители. Поэтому одной из самых больших проблем было подобрать достойных священников, которые должны были быть одновременно и проповедниками, и прорабами, и менеджерами - ведь нужно было строить храмы.

Наконец, когда государство перестало контролировать сферу религии, в нее хлынули проповедники из различных протестантских деноминаций и сект. Поколения наших предков были для них идолопоклонниками, а они сами - первыми, кто принес на нашу землю «настоящее христианство». Религиозная составляющая в их действиях была переплетена с экономической и даже политической: Сахалин - это огромные запасы полезных ископаемых и так далее. Противостояние всегда было, есть и будет, с этим мне тоже пришлось столкнуться, неся свое послушание на острове.

Ныне Южно-Сахалинской епархией управляет Ваш родной брат архиепископ Тихон. Как так получилось, что оба брата приняли монашество и теперь являются архиереями?

Владыка Тихон - талантливый человек, Бог дал ему очень много. Он ничего не может делать наполовину, в любое дело, за которое берется, вкладывается на двести процентов. Техникум закончил на «отлично», институт - с красным дипломом... Конечно, таких людей всегда не хватает, и, когда я попал на Сахалин, то взял брата себе в помощники. Он ещё не был монахом, но изъявил твердое желание пойти монашеским путем. Господь видел его сердечные устремления, и обстоятельства сложились так, что его духовной родиной стал Сахалин. Там он стал монахом, там состоялся как священнослужитель, и Господь через Святейшего Патриарха благословил ему быть моим преемником.

По-человечески мне было грустно и трудно, ведь владыка Тихон был очень хорошим помощником. Но так судил Господь. Я поблагодарил Святейшего за это мудрое решение, а потом собрал отцов и сказал: «Отцы, не обижайтесь, но ни одного из вас я с собой не возьму». Дело в том, что, когда епископа переводят на новое место, то лучшие кадры покидают епархию вместе с ним. Это люди, к которым он привык, на которых можно опереться. Ведь к новому человеку нужно присмотреться, а времени присматриваться нет!

Но, как я уже говорил, в эти новые маленькие епархии очень трудно найти активных священнослужителей. К тому же назначают на эти новые кафедры молодых епископов, у которых ещё нет опыта служения, нет своих кадров. Поэтому я никого не стал брать с собой в Архангельск. Это трудно, ты как будто покидаешь семью. И я благодарю Бога за то, что Он меня не оставил и послал мне здесь новых замечательных помощников.

С конца 2011 года Вы возглавляете Архангельскую митрополию. Какие за это время произошли перемены в епархии? Что на сегодняшний день она собой представляет?

Самое главное то, что духовная жизнь развивается. Мне как правящему архиерею помогают, ведь один в поле не воин, как гласит русская пословица. У нас талантливые люди, я вижу это по работе наших епархиальных отделов, их активность значительно увеличилась. Видно, как изменились приходы, монастыри. Например, Антониево-Сийский монастырь. Незадолго до меня епархию покинул его настоятель отец Трифон - масштабная, талантливая личность. Чувствуется, что его не хватает, и нужно время, чтобы новый человек на его месте набрал силу, расправил крылья, и ему нужно в этом помогать. Слава Богу, обитель развивается. Развивается и Артемиево-Веркольский монастырь. На его подворье в Архангельске идет серьезная социальная работа: общество трезвости у нас есть, работа с наркозависимыми и так далее.

Одно из самых значимых событий - строительство кафедрального собора. Когда я приехал, у меня просто сердце сжалось оттого, как трудно здесь было прежнему архиерею - владыке Тихону (Степанову). Я думал: «Надо же, он прослужил здесь 15 лет, он всех знал, и если у него строительство встало, то что буду делать я?» Тем более Север, как мне сказали, это такое место, где пять лет присматриваются, а потом уже помогают. И что, пять лет все будет стоять? А ведь служить действительно негде. Если сравнить с нашими соседями (тем же Мурманском, Сыктывкаром, Карелией), мы в хвосте! У всех в России уже есть кафедральные соборы, а у нас - маленький кладбищенский храм! Даже духовенству негде собраться: алтаря нам не хватает.

Плюс нужно было ремонтировать епархиальное управление, заново возрождать епархиальный сайт и журнал. В тяжелом аварийном состоянии находились многие архангельские храмы (в первую очередь, Ильинский кафедральный собор), и откладывать их реставрацию было нельзя. А средств не было совсем! Прошло время, и слава Богу, нашлись благотворители.

Святейший в свое время предупредил меня: «Трудностей в епархии будет много». Зато теперь слова апостола Павла стали мне настолько близки, что воспринимаются не на уровне сознания, а на уровне сердца: «сила Божия в немощи совершается» (2Кор. 12:9-10).

И я очень благодарен тем, кто меня здесь поддержал, и московским, и архангельским, и сахалинским друзьям, прихожанам...

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл во время визита в Архангельск отметил значительное улучшение епархиальной жизни. Какие задачи стоят перед епархией на сегодняшний день?

Для меня даже строительство кафедрального собора - задача второстепенная. Главное - строительство храмов внутри человеческих душ. Чтобы в тех людях, в которых Христос не воскрес, посеять семя Царствия Божия и помочь вырастить его. Тогда у нас все будет.

Самое главное - возрождение веры. И на этом поле идет самая страшная борьба.

В заключение, Ваше Высокопреосвященство, хотелось бы попросить Вас обратиться с напутственным словом к читателям « ».

Есть замечательные слова святителя Афанасия (Сахарова), человека, который не был теоретиком, а сам прошел христианский путь. Он говорит в своих песнопениях: «Русь святая, храни веру православную, в ней же тебе утверждение». Что значит хранить? Жить этой верой, нести ее, как знамя. Если не будем хранить, не будет утверждения, а будет распад, распад во всем.

А святой Иоанн Кронштадтский, цитируя других святых, говорит, что мы должны собирать божественные лучи в своем сердце. Как увеличительное стекло собирает их вместе, чтобы направить в одно место, и тогда становится способно возжигать все, что рядом, так и мы должны возжигать сердца людей, которые нас окружают. Дай Бог, чтобы каждый из нас горел - не дымил, не тлел, а именно горел этим чистым огнем, как горит свеча перед иконой Христа Спасителя.

Биография

Митрополит Даниил (в миру Александр Григорьевич Доровских) родился 27 декабря 1960 г. в Воронеже в рабочей семье, мать была верующей. В 1978 г. окончил среднюю школу, в 1979-1981 гг. служил в рядах Советской Армии. В 1984 г. окончил Одесскую духовную семинарию.

20 июня 1985 г. был пострижен в монашество в Свято Троице-Сергиевой лавре с именем Даниил - в честь преподобного Даниила Московского. 3 июля 1985 г. рукоположен во иеродиакона, 28 августа 1986 - во иеромонаха. В 1988 г. окончил МДА со степенью кандидата богословия. 26 мapтa 1988 г. возведен в сан игумена, 29 декабря 1989 г. - в сан архимандрита. С 19 июля 1988 г. нес послушание благочинного Троице-Сергиевой лавры. 11 ноября 2001 г. в Москве в Храме Христа Спасителя хиротонисан во епископа Южно-Сахалинского и Курильского.

За годы архиерейского служения епископа Даниила на Сахалине были открыты несколько десятков православных приходов и молодежные лагеря, а также православный лекторий, куда регулярно приезжали известные священники и религиоведы из Москвы. По благословению владыки Даниила были построены храм на острове Шикотан и часовня в Тятине на острове Кунашир - территориях, на которые претендует Япония. В 2004 г. на Сахалине был открыт филиал Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, в 2010 г. - Духовно-просветительский центр при Воскресенском кафедральном соборе Южно-Сахалинска.

Решением Священного Синода от 24 декабря 2010 г. (журнал № 120) владыка Даниил избран епископом Архангельским и Холмогорским.

Нам пишут

Очередной скандал с митрополитом Даниилом

Архангельский митрополит брезгует разговаривать с прихожанами?

Илиана Владиленовна Адаменко, Санкт-Петербург, [email protected]

Общество, Религия

Российский общественный сайт АрхСвобода

Ситуация с которой столкнулись прихожане Свято-Воскресенского храма (с. Матигоры, Холмогорского района Архангельской области) очень похожа на описанную в 2013-2014 годах в Новодвинске.

Если коротко, то суть ситуации в следующем…

В ноябре 2016 отца Александра Ковалева, настоятеля Свято-Воскресенского храма, сняли с прихода и отправили приказом митрополита Архангельского и Холмогорского Даниила в Архангельск клириком Ильинского кафедрального собора. Отец Александр Ковалев — один из уважаемых и старейших священников епархии — 45 лет служения, в храме в с. Матигоры он прослужил 28 лет.

Придя настоятелем в разрушенный храм (без окон, крыши и куполов) вместе со своими прихожанами трудом и молитвой в буквальном смысле воскресил храм. И все это было сделано и делается на деньги местных прихожан и всех прихожан , которые приезжают на службу к о.Александру из многих городов Архангельска, Северодвинска, Москвы, Петербурга, без участия епархии.

О.Александр настоящий пастырь, любящий и понимающий всех, приходящих к нему за советом и утешением. И вот в одночасье, в грубой форме, по-хамски, не сказав ни одного слова благодарности отца Александра снимают и на его место ставят другого священника о.Виталия Привалова ….

Прихожане решили отстоять своего батюшку и начали писать митрополиту Даниилу в Архангельскую Епархию, Святейшему Патриарху Всея Руси Кириллу. Письма остаются без ответа. А при регистрации писем им откровенно говорят: «А кто Вы такие? Вы не из Матигор, вы не местные, и совсем не прихожане…и так далее».

Более подробно вся ситуация описана в письмах от прихожан, которые были уже отправлены в Архангельскую епархию.
14 декабря 2016 мы создали петицию на платформе www.change.org — текст петиции https://www.change.org/p/митрополит-архангельский-и-х .. ,

Сбор подписей продолжается. Среди адресатов нашей петиции :

1.Митрополит Архангельский и Холмогорский Даниил
2.Отдел по взаимоотношениям Церкви и общества Руководитель отдела: игумен Феодосий (Нестеров)
3. Секретарь Арх. епархии: иерей Артемий Ведерников
4. Редакция портала Патриархия.ru [email protected]
5. Синодальный информационный отдел Русской Православной Церкви [email protected].. Председатель Информационного отдела главный редактор журнала «Фома» Владимир Романович Легойда ….

Я не уверена, что до них дойдет наша петиция, и мы получим ответ. Ответа никакого нет до сих пор.

Я написала в «Московский комсомолец», «Правду Севера», «Комсомольскую правду»… Никто не ответил. Только «АиФ Архангельск» хотя бы меня выслушал. Но не помог….

…(редактировано)